– Его Одноглазый… – Они опять взвизгнули от смеха и согнулись пополам, и так хохотали, сотрясаясь всем телом, пока у них не заболели животы и они, обессилев, не повисли друг на друге.
Этот приступ смеха оборвался так же внезапно, как и начался, оставив после себя тупую, ноющую боль.
– Это забавно, Морин, но забавного тут ничего нет.
– Да. Смеяться нечему, – тяжело проговорила Морин. – У меня такое чувство… теперь я хочу вернуться домой. Мне казалось, что я смогу справиться с Ёсиварой – Джейми ничем не отличается от других мужчин, но я не могу, теперь я это знаю. Я не могу принять эту жизнь, где… где Ёсивара есть и всегда будет, и нравится нам это или нет, Анжелика, через год или два появятся дети, а еще через несколько лет он станет считать нас старухами, кто бы он ни был, и мы действительно состаримся, волосы наши поседеют, зубы выпадут, и, кто бы он ни был, он отвернется от нас. Женская доля не из счастливых. Как бы я хотела быть сейчас на «Красотке из Атланты», на пути домой, а не здесь, не здесь. Я все равно уеду, сразу же, как только смогу. Я так решила.
– Подумайте об этом еще раз, не говорите ему сегодня.
– Лучше сказать все сегодня же. Это… так лучше.
Анжелика нерешительно помолчала.
– Я подожду, пока мы не увидим катер, потом я уйду.
– Спасибо. Мне будет жаль расстаться с вами после нашего знакомства. У меня никогда не было настоящей подруги. – Морин взяла ее под руку и вновь устремила взгляд на «Красотку из Атланты».
– Ай-й-йа, – с отвращением прошептал Чен на диалекте «четырех деревень», которым Варгаш владел свободно. – Почему эти две шлюхи не могут поступить разумно и спрятаться в доме, пока не придет катер, тогда и нам не пришлось бы ждать, стоя на холоде.
– Дзами не понравится, что ты так ее называешь!
– По счастью, он не говорит на этом диалекте, он не говорит даже на кантонском, да я и не стал бы называть ее шлюхой, разговаривая с ним или с любым другим чужеземным дьяволом, хотя, как тебе известно, именно так мы и называем всех их женщин, не стал бы я пользоваться таким грубым словом и в их присутствии. Я бы сказал «Утренний Цветок» или выбрал любое другое из тысячи подобных имен, оно, как мы оба знаем, означают «шлюха», но чужеземные дьяволы думают, что оно означает «Утренний Цветок». – Чен весело фыркнул, ему было тепло в длинной куртке на толстой подкладке. Он поднял глаза на небо, когда луна на короткий миг вышла из-за облаков. – Этот Утренний Цветок думает, что она станет тайтай Дзами. – Он снова фыркнул. – Ей никогда ею не стать.
– Нет, после того, что было сегодня, уже нет, – мрачно согласился Варгаш. – Она подходит ему по размеру, ему уже пора жениться, и было бы хорошо, если бы здесь появились дети. – Варгаш сильно скучал по своим, их было шестеро, он оставил их с двумя своими женами в Макао до тех пор, пока не сможет приобрести здесь собственный дом. – Что насчет мисси-тайтай и этого шанхайского Горнта? Он увеличит ее деньги?
– Если и увеличит, то для своей пользы, а не ее. Что я хотел бы знать, так это то, что было в тех бумагах.
– Каких бумагах?
– Тех, которые попались на глаза Луну, когда тайпэн Виллум задремал у камина. Бумаги от Длинного Острого Носа. Дью не ло мо, что Лун не может читать по-французски. Тайпэн Виллум был в большом шоке, как сказал Лун.
– Что стал бы Длинный Нос посылать Виллуму из могилы?
Чен пожал плечами.
– Беду для мисси-тайтай. Может, он написал про Затмение Луны, а?
– Это всего лишь слухи.
Чен промолчал, держа этот секрет при себе, как приказал «Благородного Дома» Чен после смерти Малкольма.
– Что бы ни случилось, тайтай Тесс сотрет мисси-тайтай и?????чуземного дьявола из Шанхая в порошок.
– О? Что ты такого слышал?
Чен закатил глаза.
– Тайтай Тесс теперь тайпэн, так говорит «Благородного Дома» Чен – он известил нас об этом с последней почтой и сказал: «Берегитесь». Ты когда-нибудь слышал об императрице, которая отказалась бы от власти, однажды получив ее? О любой женщине, раз уж на то пошло? Никогда за все пятьсот веков истории. Она теперь тайпэн, так говорит «Благородного Дома» Чен, а уж он-то должен знать.
– А я думал, тайпэном должен стать Альберт из Шанхая.
– Никогда. Она и его сотрет в порошок – Старый Зеленоглазый Дьявол навязал его и его брата «Благородному Дому». Ходят слухи, что тайтай Тесс ненавидит их, потому что они незаконнорожденные ублюдки, произведенные на свет дочерью чужеземного миссионерского дьявола от самого Зеленоглазого Дьявола – той самой, у которой была куча любовников.
– Женой начальника гавани Глессинга? Мэри Синклер? Никогда!
– Может быть, это и правда. Она дюжину раз заставляла Одноногого Глессинга носить зеленую шляпу.
– Наставляла ему рога? Это еще одна выдумка, – уверенно заявил Варгаш, оберегая ее репутацию, как и все из ее бывших любовников. Теперь ей уже за сорок, красота ее померкла, но она все так же ненасытна, подумал он, полная противоположность Тесс Струан, которая всей душой ненавидит соитие и довела своего мужа Кулума до пьянства и других женщин. – Тайтай Тесс следовало бы выйти замуж за тайпэна, а не за его сына Кулума. Он смог бы смазать ее Золотые Врата по-королевски, чего ей всегда по-настоящему недоставало, и его с лихвой хватило бы и на вторую жену Мэй-мэй, и на третью жену Йэн Хси.
– Верно, – кивнул Чен, – тогда мы были бы сильны, имея множество сыновей для продолжения дела, а не ослабели бы и не спасались бы бегством от Одноглазого Дьявола Брока. – Он добавил, сделав зловещее лицо: – «Благородного Дома» Чен встревожен.
– Жаль, что номер один сын Малкольм умер так, как умер.
– Боги находились в отлучке в тот день, – с мудрым видом заметил Чен. – Слушай, ты поклоняешься богу чужеземных дьяволов, он не говорил тебе, почему боги проводят больше времени в отлучке, чем присматривая за нашими делами?
– Боги есть боги, они говорят только друг с другом… смотри, «Красотка» отправляется…
Морин сказала:
– «Красотка из Атланты» отправилась в путь, Анжелика.
Бог ей в помощь, подумала Анжелика, щурясь от легкого ветра; корабль двигался в темноте едва различимой тенью.
– А вон и катер.
– Где? Боже мой, какие у вас острые глаза, я его чуть вижу. – Анжелика по-дружески сжала руку Морин. – Я уверена, вы и Джейми… – Она увидела, как кровь отхлынула от ее щек. – Не волнуйтесь, Морин, все будет хорошо, я уверена.
– Мне кажется, – пробормотала Морин, – я не смогу говорить с ним.
– Тогда… тогда бегите к себе, я скажу, что у вас разболелась голова и вы увидитесь с ним завтра, это даст вам время все обдумать, завтра все будет уже не так плохо.